Мы выходим на просторную, открытую поляну. Я вглядываюсь. Келью посредине поляны видно еще совершенно ясно: она похожа на небольшую, низенькую крестьянскую избу. О. Иван показывает мне рукой на другой конец поляны и радостно говорит: — А вон и о. Никифор! Слава Богу! Теперь, значит, все хорошо будет. Я боялся, что он ушел в церковь. Быстрым, бодрым шагом навстречу нам шел старик невысокого роста. Очень худой. С маленьким личиком и громадной белой бородой. О. Иван представил меня: — Вот наш московский гость, о котором говорил брат Сергий. — Пожалуйте, пожалуйте,— совершенно молодым голосом быстро и звонко сказал о. Никифор. Меня поразили его глаза и даже, вернее, взгляд его. Он не смотрел прямо и пристально. А взглядывал искоса, боковым острым взглядом. Глаза у него очень большие, серые, светлые. И от этого странного бокового взгляда является почти физическое ощущение, что видит он дальше, чем обыкновенный человеческий глаз. Я почувствовал сразу, что передо мной не просто "хороший человек",а какое-то явление высшего порядка. И о. Сергий, и о. Иван очень понравились мне. Я видел в них людей, ушедших далеко в духовном отношении, понимал, что есть у них чему поучиться. Но тут было другое. И с о. Иваном, и с о. Сергием я все же стоял на каком-то общем уровне: пусть они выше, я ниже, но мы величины соизмеримые. А здесь разница не качественная, а по самому существу. Просто совсем другое. Про о. Никифора нельзя сказать, что он "лучше" о. Ивана. Он не соизмерим ни с кем другим. Точно и я, и о. Сергий, и о. Иван - люди, а о. Никифор - некое существо иного порядка...