Сейчас, когда прошло почти полвека со времени съемок фильма, отчетливо видно, что при всей талантливости авторов, особенно Андрея Арсеньевича Тарковского, многое ему подсказала интуиция, то неосознанное и невыразимое словами, что вело его к созданию шедевра киноискусства. Он с самого начала заявлял в печати, что снимает не биографический фильм - тем более об иконописце мало что извест-но. Он говорил, что речь будет вестись о месте художника в жизни, о его долге, о смысле творчества. Да, творческая установка была именно такая. Но Тарковский перешагнул ее - может быть, сам того не осознавая. Фильм, как церковная фреска, состоит из новелл. Последняя из них - «Колокол» - о юном мастере Бориске, который якобы знает секрет колокольной меди. Все мастера повымерли от разорения Руси, холеры. И великому князю приходится брать Бориску для отливки колокола. Никакого секрета, разумеется, он не знает, все делает по наитию, да еще так, как запомнил, что делал отец. И вот после тяжкого, изнурительного труда, страха, что ничего не получится, что колокол-то и не зазвонит, в кульминационной сцене фильма все ждут первого удара колокола. И раздается звон - и народ радостно откликается на него. А Бориска идет в сторонку, опускается на землю и рыдает. И тут подхватывают его руки Рублева, и он утешает юношу и говорит: «Ну что ты, такой праздник для людей устроил, а еще плачет. Ну все, все... Пойдем по Руси, ты колокола лить, а я иконы писать». Так и сам Андрей Тарковский, еще не зная глубины веры во Христа, лишь прикоснувшись к ней по увлекшей его теме, достиг в своем фильме той высоты, которой достиг его экранный Андрей Рублев, принявший на руки мальчишку-мастера. Так он выразил то сокровенное, что лежит в существе «Троицы», - преодоление страдания радостью о Воскресении, непременной победе добра. Так и старший мой брат Анатолий, из провинции поехавший на «Мосфильм», в группу «Андрей Рублев», где его никто не ждал, сказавший, что роль иконописца - его, потому что сценарий, который он прочитал, обжег его душу, поступал по велению сердца, вопреки всем трудностям и казавшейся несбыточностью мечты. И Тарковский увидел в этом худом, странном молодом человеке с ранними залысинами, с лицом, на котором были написаны и страдания, и вера, и еще что-то, что тогда не понимал режиссер, да и сам молодой актер, - увидел, что перед ним исполнитель как раз того замысла, который жил в его душе. И вопреки мнению всего худсовета, который был против утверждения Анатолия на главную роль, Тарковский настоял на своем. Вот так все сошлось, и вопреки еще многим и многим трудностям, которые часто казались непреодолимыми, родился фильм, по сути своей родственный идее, заложенной в «Троице» преподобного Андрея Рублева.